Понял теперь я: наша свобода только оттуда бьющий свет. Н. Гумилев
Когда-то довольно давно (хотя иногда кажется, что это было почти вчера) я пыталась прыгнуть выше головы.
Теперь в моей жизни, кажется, остаётся все меньше меня, смотреть в зеркала мерзко и тошно, и все, абсолютно все истории в итоге все равно сводятся к одной.
Мне очень страшно, как будто это мы, а не они, ходим по краю. Вернее - уже перешагнули за край.
Это с самого начала было слишком реальным, а теперь уходить уже поздно (потому что я упрямая, нельзя же так просто все бросить) и мне остается только сидеть и смотреть, как это все выплескивается через край прямо сюда.
По жизни, кстати, прилетает. По мелочи (ошпаренная рука, случайно соскочивший на палец нож, "взрывающиеся" в руках сигареты), но все же ничего не сравнится с ощущением полного разочарования той, кому было отдано так много сил и времени.
Жить дальше, просто закрыв глаза, как-то не выходит. (Впрочем, и не должно выходить после такого).
Но я пишу и, кажется, это даёт мне немного времени на отдых.
Под твои сновидения, знаешь, не очень спится.
И вселенная мной не слишком довольная, прямо скажем.
Я не знаю, кто я: может быть, адвокат убийцы
Или поэт, обманутый персонажем.
Выгибаясь дугою, бросая вперед свое тело,
Я не знаю, что лучше: горькое или кислое.
Мне судьбою, увы, противопоказан белый,
А носить грязно-серый я просто не вижу смысла.
Выцарапывает мне горло горьким криком твоим и воем,
И в одно сливаются в зеркале наши лица.
Я не знаю, кто я. Скажи, дорогая, кто я?
- Ты - это я, но только с другой страницы.
Теперь в моей жизни, кажется, остаётся все меньше меня, смотреть в зеркала мерзко и тошно, и все, абсолютно все истории в итоге все равно сводятся к одной.
Мне очень страшно, как будто это мы, а не они, ходим по краю. Вернее - уже перешагнули за край.
Это с самого начала было слишком реальным, а теперь уходить уже поздно (потому что я упрямая, нельзя же так просто все бросить) и мне остается только сидеть и смотреть, как это все выплескивается через край прямо сюда.
По жизни, кстати, прилетает. По мелочи (ошпаренная рука, случайно соскочивший на палец нож, "взрывающиеся" в руках сигареты), но все же ничего не сравнится с ощущением полного разочарования той, кому было отдано так много сил и времени.
Жить дальше, просто закрыв глаза, как-то не выходит. (Впрочем, и не должно выходить после такого).
Но я пишу и, кажется, это даёт мне немного времени на отдых.
Под твои сновидения, знаешь, не очень спится.
И вселенная мной не слишком довольная, прямо скажем.
Я не знаю, кто я: может быть, адвокат убийцы
Или поэт, обманутый персонажем.
Выгибаясь дугою, бросая вперед свое тело,
Я не знаю, что лучше: горькое или кислое.
Мне судьбою, увы, противопоказан белый,
А носить грязно-серый я просто не вижу смысла.
Выцарапывает мне горло горьким криком твоим и воем,
И в одно сливаются в зеркале наши лица.
Я не знаю, кто я. Скажи, дорогая, кто я?
- Ты - это я, но только с другой страницы.
1) Оказывается, прыгать выше головы (чем я в основном занимаюсь на работе) очень сложно под заранее-неприязненными взглядами. И пять дней в неделю - сложно.
2) Как-то получилась нехватка доброты. Вот той нормальной, безусловной доброты, на которой раньше стоял мой вполне себе уютный мир. И с этим надо что-то делать - как только пойму, с какого конца подступиться.
(запись от 13 февраля)
1) Оказывается, прыгать выше головы (чем я в основном занимаюсь на работе) очень сложно под заранее-неприязненными взглядами. И пять дней в неделю - сложно.
2) Как-то получилась нехватка доброты. Вот той нормальной, безусловной доброты, на которой раньше стоял мой вполне себе уютный мир. И с этим надо что-то делать - как только пойму, с какого конца подступиться.
(запись от 13 февраля)