Писать отчет к такой игре невероятно сложно. Описать все то, что почувствовала, всю ту жизнь, уложившуюся - кто бы мог подумать - меньше, чем в два дня, рассказать обо всех своих мыслях и чувствах - это кажется мне невозможным. Я не помню, к сожалению, стольких вещей. Не помню слов - своих и чужих, не помню мысли, путаюсь во времени. Но это не так важно. Потому что я уверена в одном: то, что случилось тогда, было удивительным. Удивительнее всего, что случалось со мной.
Я попала в мир из своих снов и я в нем жила. Дом принял меня и изменил раз и навсегда.
Спасибо всем, кто сделал это возможным.

Мастера.
Я всегда считала труд мастеров колоссальным. Придумать и организовать, взять на себя ответственность, проследить за игрой и подарить игрокам возможность прожить другую жизнь, стать кем-то иным, исполнить свои мечты.
Но в этот раз дело даже не в этом. Дело в том, что мастерам удалось невероятное - сделать Дом настоящим, правильным. Таким, какой он должен быть. Таким, каким он был.
Вы подарили мне Сказку. Спасибо.

Игротехи.
Из всех игротехов встречала только Арахну. Голос, манера говорить, почтение и некий трепет, которые вызывала Ткачиха Дома - все это сделало свое дело. Я видела Арахну только раз, но впечатление было неизгладимым. Спасибо.
Жнецов не видела ни разу, но, боже мой, вас было всего двое, а вы сумели поставить на уши весь Дом! Восхищение игрока и страх персонажа внутри меня безграничны.
Без вас игра была бы намного более тусклой. Спасибо.

Спасибо всем, кто нас кормил!
Вы спасали меня от голода и - что самое главное - от необходимости тратить такое ценное игровое время на приготовление еды.
Трехразовое питание в столовой, "кураколбаса" и салатик, а также оладьи и лепешки из Кофейника - все было очень вкусно.
Спасибо.

Спасибо всем, кто жил в Доме и жил Домом.
Вы были прекрасные. Такие разные и такие настоящие. Спасибо вам.

Македонский.
Так много уже было сказано, столь многое осталось невысказанным. Но сейчас я могу только сказать тебе только одно. Спасибо за все.
И за то, что это все было настоящим.
Ты был тем человеком, которому я доверяла полностью. Тем, за кого боялась больше всего. Тем, кого я полюбила.
Ты был человеком, за которым я пошла бы куда угодно. Моим единственным возможным выбором.
Спасибо за это. Я не забуду.

Крыса.
Ты знала мои тайны. Узнала, не спросив ни слова. И ни на минуту не дала усомниться в том, что сохранишь их.
Я всегда уважала и побаивалась тебя. Я никогда не подумала, что буду искать у тебя помощи. Но я искала - тогда, когда больше некуда было идти. И ты действительно пыталась помочь. Спасибо.

Суккуб.
Ты была очаровательно, обворожительно любопытной и легкомысленной. И знала все и про всех.
Я недооценила тебя, посчитав слишком простой. Ты не была такой, но казалась. Тебе удалось обхитрить меня. Все-таки хорошо, что я не доверяла тебе полностью.
Но я рада, что тогда, во время Самой Длинной, тебе удалось спастись и выбраться Оттуда, отделавшись лишь испугом.
Спасибо.

Рыжая.
Именно ты первой заговорила со мной о Стражах и Жнецах, именно от тебя я узнала больше про мир Другой Стороны. Ты единственная, кому удалось потаскать меня по Дому за руку и поорать на меня. Серьезно, никто больше не решался (а кому-то было не нужно).
Спасибо тебе, что тогда отговорила меня от бессмысленной и опасной затеи с прыжком.
И прости меня, пожалуйста, за приворотное зелье. Мне правда жаль, что все получилось именно так.
Спасибо.

Алиса.
Девочка с завораживающим голосом, ты не давала мне покоя. Ты была в Доме всего два дня - и Дом уже тебя принял!
Я помнила тебя и твои первые минуты в комнате девочек, где мы все решали, какая кличка тебе подойдет. Мы назвали тебя Алиса. Это кличка так подходила тебе идеально, девочка, живущая сказками.
Я помнила тебя на чердаке, где мы все слушали, замерев, сказки Ральфа.
Помнила тебя, раскладывавшей карты. Тебя, прибывшую в Дом накануне вечером, которую внимательно и с интересом слушал Табаки. Ты гадала и мне - и словно заглянула в душу. Твои карты знали все. Они помогли мне сделать выбор.
Помнила, как ты пожертвовала самым дорогим - амулетом, который помогал не бояться. Я знаю, что такое страх, и поэтому я знаю, что никогда не смогла бы поступить так же. Ты была удивительно самоотверженной и смелой.
Алиса, я считала тебя одной из самых мудрых девушек Дома. И хочешь верь, хочешь - нет, но "ядовитая Химера" очень хотела быть твоим другом.
Тогда не случилось. Но, возможно, все еще впереди.
Спасибо.

Душенька.
Прости, пожалуйста, за то, что я хотела тебе навредить. Мы тогда все понимали неправильно. Если бы Крыса не остановила нас, мы бы привели свой план в исполнение. И, возможно, это стало бы еще одной моей ошибкой. Я рада, что этого не случилось.
Спасибо.

Табаки.
Удивительный. Удивительный Шакал. Ты был вездесущим и самым громким. Ты приковывал взгляды и притягивал к себе абсолютно всех.
Мы мало говорили. Первый раз - на меняльным дне, когда ты помог мне, сделав амулет. Это было то, чего мне тогда отчаянно не хватало.
Второй раз - Самой Длинной ночью. В спальне Четвертой, где я спросила - безо всякой задней мысли - про старое и новое. И твой ответ опять стал именно тем, что было нужнее всего.
Спасибо.

Лорд.
Я не говорила с тобой ни разу. Но так уж вышло, что я очень виновата перед тобой. И я так и не смогла себя заставить пойти и извиниться.
Поэтому прошу сейчас. Прости мне мою ошибку, пожалуйста.
Спасибо.

Волк.
Я очень боялась тебя. Боялась за Македонского из-за тебя. И вот кто-то, а я тебя ни минуты не жалела. Наверное, это не так уж удивительно, учитывая, что я знала про тебя.
Спасибо за страх.

Кролик.
Нас связывали исключительно деловые отношения. Мы тебя, наверное, измордовали вечной переменой своих планов.
А ты хоть и помогал нам, но на деле был всегда верен только себе. Я тебя понимаю, более чем. Когда-то я была такой же.
Спасибо.

Рожа.
Ты был гадом и сволочью. И орала на тебя я за дело.
Но стоит признать, ты очень ловко все провернул. Мне интересно: а ты добился в итоге того, что задумал?
Спасибо за игру.


История, рассказанная зеленоволосой девочкой
История, рассказанная зеленоволосой девочкой.

Жила-была на свете одна девочка. Она была злой, колючей и обожала крыши, поэтому ее прозвали Химерой - как тех чудовищ, что охраняют соборы. Однажды, не очень давно, она познакомилась на крыше с мальчишкой, который собирался прыгнуть. И это изменило все.

Танцы.

Я ненавидела танцы. Сама идея устроить их показалась мне глупой и довольно лицемерной. И смешной. Подумайте только: не кто-нибудь еще, а сами Крысы устраивают танцы! Крысы собираются знакомиться с девочками, галантно - вы только представьте - приглашая их на танец. Ха-ха-ха!
А девочки, между тем, с загоревшимися глазами побежали собираться. Что ж, может, это и не такая глупость.
Я все же пошла на Перекресток, и кто-то даже попытался меня пригласить. Он, само собой, получил отказ. Не в самой вежливой форме.
Я говорила об этом Македонскому. О том, что я ненавижу танцы. И не понимаю, почему люди танцуют.
А Македонский тихо сказал: "Танцевать, наверное, лучше, чем воровать".

Странно-новое.

Меня переполняли чувства. Особенно - страх. Я боялась за Македонского - не просто так боялась, не без причины. Я знала его тайну - страшную тайну, такую, которую и близкому другу-то не всегда выдают, не то что странной девчонке, с которой знакомы без году неделю. Он рассказал мне ее. Поведал их историю - его и Волка.
И теперь, когда Волк вернулся, я боялась. Больше всего на свете боялась за того, кто доверился мне и кому доверилась я. Боялась за этого мальчика, беспокойного, неспособного простить себя за то, что он совершил, боялась за этого человека - лучшего из людей, которых я когда-либо подпускала к себе и одного из самых мудрых.
И этот страх был тем самым странно-новым, что родилось и крепло внутри меня.

Душенька.

До недавнего времени главную угрозу нашей свободе и независимости представляла миссис Томпсон, она же Крестная. Но в последнее время я почти не видела нашу Железную Леди. Впрочем, мы рано радовались. Потому что на смену Крестной пришла Душенька.
Если первая считала нас группой несовершеннолетних преступниц, на каждой из которых висит не меньше, чем несколько вооруженных ограблений, то вторая, скорее, относилась к нам, как к девочкам младших классов, отданным в школу при монастыре. Мы ходили строем в столовую, каждую минуту ждали обыска или разговора с глазу на глаз, причем непременно "по душам".
Нам оставалось только завидовать мальчишкам, приходившим на завтрак, обед и ужин, когда им захочется, а в свободное время делавшим все, что душе угодно. С введением Закона меры Душеньки стали еще строже, а разговоры с глазу на глаз участились. Особенно часто в маленьком кабинетике мисс Смит бывали двое из нас - Габи и Суккуб.
Поэтому я не удивилась, когда вскоре после введения Закона Суккуб заговорила в Кофейнике о том, что с Душенькой пора что-то делать.

Дар.

У меня было две тайны. Одна - тайна Македонского, которую я никогда и никому не выдала бы. Вторая - моя собственная, о которой я рассказывала тем, кому могла и хотела помочь.
Давным-давно один человек рассказал мне, что у меня есть дар зельевара. Он обучил меня и подарил листки, исписанные мелким почерком - своеобразную книгу рецептов. Никто, кроме меня, не мог знать точно, какие секреты таят в себе эти рецепты. Там были простые для приготовления напитки, несущие человеку радость или сон, были и такие зелья, которые я ни за что не решилась бы сварить. Там были отвары, способные приворожить, были те, что показывали человеку дорогу Туда.
О моем даре знали единицы: Македонский - из мальчиков, а из девочек - Крыса, молчаливая и угрюмая, да смешливая девушка-огонь - Рыжая - вот, пожалуй, и все, кто знал.
Я не знаю, с чего это меня черт дернул рассказать тогда обо всем Суккубу. Это было несвойственное мне желание помочь (я последнее время много делала несвойственного мне).
Как бы то ни было, спустя полчаса о моем даре знали Суккуб, Габи, Кролик - бармен Кофейника - и бог знает, кто еще.

Суккуб.

Я никогда не общалась близко с Суккубом, однако ее репутация, как и репутация Длинной Габи, бежала впереди нее. Суккуб была обворожительна (или старалась казаться таковой) со всеми, кто представлял хоть какой-нибудь интерес для нее. Невероятно любопытная от природы, она умело пользовалась своей внешностью, чтобы выяснить все, что интересовало ее.
Суккуб не гнушалась сплетнями. Раньше я ни за что и близко бы к ней не подошла, но сейчас мне важно было быть в курсе всех событий, происходивших в Доме. А зельевару с Суккубом было относительно просто сойтись в цене.

Планы.

Планы Суккуба и Габи относительно "мести" Душеньке менялись со скоростью поистине космической. Сперва они планировали опоить ее зельем, повышающим настроение (Такое было даже у Кролика), потом решили, что влюбить ее в кого-нибудь с помощью приворота будет надежнее.
Всю оставшуюся ночь они выясняли, кто будет подходящей кандидатурой.

Сказки.

У нас с Македонским было наше место - чердак. Мы проводили там целые часы, разговаривая друг с другом. Я часто ждала его там. Раньше.
Однако теперь я все чаще встречала на чердаке кого-нибудь еще. Это безумно злило меня, но поделать я ничего не могла.
Поднявшись в очередной раз на чердак и застав там компанию из Горбача, Русалки и новенькой - Алисы, я, невероятно злая, бросилась вон, чуть не сбив по дороге Рыжую. Девушка поймала меня за руку и спросила, не слышала ли я что-нибудь о Той Стороне. От неожиданности я даже не нашлась что ответить.
Не успела я опомниться, как сидела на чердаке в тесном кругу из семи или восьми человек.
Тогда я впервые услышала о Стражах и Жнецах. Впервые узнала так много о том, что находится по Другую Сторону.
Мы сидели и слушали. Тихо скрипнула дверь, и двумя тенями скользнули к нашему кругу Крыса и ее спутник - приглядевшись, я узнала в нем Вожака Дома - Слепого.
Прошло еще немного времени, и к нам присоединился еще более неожиданный рассказчик и слушатель - Ральф Первый.
Он вошел на чердак, даже почти не удивился, застав нас там. Присел в круг и заговорил.
Он рассказывал сказки, каждая из которых содержала в себе вопрос. И на эти вопросы отвечал Слепой. Они говорили, и все вокруг замолкало и слушало. Я сидела, не в силах пошевелиться.

Потом, вспоминая ответы Слепого, тихие и уверенные, я подумала о том, что, должно быть, одни из самых мудрых людей Дома по какому-то странному стечению обстоятельств оказались именно в Четвертой. Это было немного позже, на следующий день, когда в Кофейнике я услышала то, что говорил Шакал Табаки.

Табаки.

Первая моя встреча с легендарным не умолкающим ни на минуту Шакалом Табаки произошла в коридоре неподалеку от Могильника. Воспитатели и пауки решили неожиданно устроить медосмотр, чем вызвали волну негодования у одних, страх у других и надежду стащить колес у третьих - преимущественно, конечно, Крыс. Девочки, благополучно пережив осмотр и утренний шмон, проведенный Душенькой, разбрелись кто куда.
Я надеялась, что мне удастся поговорить с Македонским, но вокруг было слишком много любопытных глаз. Поэтому я просто стояла в коридоре, нервная и злая. Там я впервые и заметила Табаки. Впрочем, его сложно было не заметить. Он был одет ярче всех, кричал громче всех, скалил зубы в улыбке, предлагая всем и каждому погадать и толкуя каждое гадание неизменным "Будьте осторожны! Предохраняйтесь!", которое вызывало взрывы хохота по всему коридору.

Второй раз я увидела Табаки в Кофейнике, в тот же день, только позже. Он говорил, человек десять, рассевшись вокруг, слушали. Он говорил много, но так мало по делу. Шакала Табаки надо было уметь не просто слушать, его надо было уметь слышать.

Беспокойство растет.

Мне все-таки удалось поговорить с Македонским после осмотра. Я рассказала ему обо всем, услышанном вчерашней ночью на чердаке. Выслушала с растущим беспокойством его историю о том, как он встретил однажды Там странное существо с рогами и косой.

Однако на тот момент нас обоих куда больше беспокоило другое - Волк вернулся в Дом. Вернувшийся Волк много смеялся и довольно правдоподобно врал всем по поводу своего отсутствия. Я знала, что он сказал Македонскому: что простил его. Но я никогда бы не поверила такому, как Волк.
Впрочем, верили ему далеко не все. Суккуб была уверена, что рассказ Волка не правдив. Кажется, именно она впервые сказала мне, будто Волк обмолвился о том, что теперь живет на Той Стороне.

А потом мы с Македонским увидели рисунок в Кофейнике. Рыжий ангел на цепи, морда Волка и окровавленный нож. Лаконично, но вполне красноречиво.
Этот рисунок мог значить только одно - кто-то знает тайну Македонского. И этого кого-то тянет рассказать о ней.

Обмен.

Я много слышала о том самом меняльным дне, который, по слухам, нетерпеливый Табаки, ожидавший множество сюрпризов от этого мероприятия (ведь туда впервые должны были прийти девочки!), даже перенес со вторника на субботу.
Однако мой обмен начался намного раньше. Для начала я помогла Суккубу воплотить в жизнь ее планы.

К утру Суккуб и Габи отказались от идеи с приворотом и решили попросту напугать Душеньку, которая, как оказалось, с некоторых пор стала бояться темных коридоров.
Я предложила напоить воспитательницу безобидным зельем, которое может заставить почувствовать себя на время кем-то другим. Ну, котенком там или елочкой, например. Взамен я получила целую гору сплетен Дома. Честное слово, Суккуб иногда была хуже логов.

Крыса.

Чуть позже ко мне подошла Крыса. Это удивило меня: что могло понадобиться этой девочке от меня? Это точно были не глупости, не ребячество, не чета планам Суккуба и Габи.
Крыса знала много. Никогда бы не подумала, что можно настолько много видеть в зеркала. Я была неправа. Но Крыса умела хранить тайны.
Она долго была единственным человеком, которого я уважала. Она стала единственным человеком, для которого я сварила зелье с радостью и даже с некой гордостью.
Я спросила у нее про рисунок в Кофейнике. Это было важно для меня. И когда Крыса несколько часов спустя не сумела дать мне ответ, я испугалась уже по-настоящему.

А потом пропал Македонский.

Меняльный день.

Что ж, Табаки дождался своего меняльного дня. Он выехал на Перекресток, чуть ли не светясь от радости с охапкой вещей, предназначенных для обмена.
Я подошла к "мустангу". Я несла для Табаки кое-что особенное. Все потому, что я шла просить об особенном.

Я тогда не знала, что мне делать. У меня был только липкий страх, захлестывавший меня с головой. Страх и тысячи вопросов. И все, в чем я была уверена тогда: то, что ответы стоит искать Там.

Табаки поменялся со мной. Табаки сделал амулет, который должен был помочь мне.
Я была уверена тогда, что знаю, как поступить, и поступлю правильно. Я была глупа. От прыжка в Лес (у меня было все необходимое для этого) меня спасла Рыжая, сообщив, что с Македонским все в порядке.


Выбор.

Незадолго до меняльного дня мы с Рыжей и Алисой оказались в Третьей. Птицы приняли нас дружелюбно и даже чем-то угостили. Именно там мы впервые разговорились про выбор.
Никто не знал точно, что выбрать. Или почти никто. И Алиса предложила погадать. Быстрыми, привычными движениями эта странная девчонка раскладывала карты. Она толковала значение каждой карты тихим голосом, внушавшим спокойствие - мне, по крайней мере. Она знала, что говорит.

Я подошла к ней после меняльного дня и попросила погадать мне. И пока она толковала мой расклад, я все для себя поняла. Про выбор и про свою дальнейшую судьбу.

Я не знаю, зачем потом обратилась с вопросом к Крысе. Тогда - и я думаю, что она прекрасно поняла это - я уже все для себя решила.

Вечером нас собрали в актовом зале. Говорил Ральф. Он рассказал нам, что у нас есть две возможности для выбора: выпуститься в Наружность или остаться жить в Доме, став такими же воспитателями, как он. Я знала, что есть и третий путь - уйти Туда.

Я стояла и слушала Ральфа. А рядом стоял Македонский. И ничего, кроме этого, не имело значения.
Мой выбор был уже сделан.

На нашем месте - на чердаке - я сказала ему, что пойду за ним, какой бы путь он не выбрал. Иначе и быть не могло.

Жнецы.

Началась Самая Длинная. Коридоры Дома показались мне странно пустыми, когда мы выбирались с чердака. Я не видела вездесущую Суккуб - и поймала себя на мысли, что беспокоюсь об этой девочке.
Я спросила про нее у Крысы, а та тихо-тихо сказала, что Суккуб пошла Туда, что ее, скорее всего, уже нет. А потом еще: "Не пускай его Туда (это она, конечно, про Македонского). И сама не ходи. Туда сейчас нельзя".

Потом Крыса куда-то исчезла. Не только Крыса, но и все остальные более-менее знакомые лица. Напряжение в воздухе нарастало, я, наверное, все сильнее сжимала руку Македонского.
Нас поймала на перекрестке Рыжая, и все закрутилось. Был рассказ о том, что Дом не защищен от Жнецов из-за порвавшейся ткани миров и рухнувшей стены Могильника, было возвращение Суккуба, нервной и испуганной, которая рассказала, запинаясь о двух рогатых тварях, которых они с Курильщиком встретили Там.
Было прощание с Македонским: все Ходоки пошли Туда, чтобы помочь спастись тем, кто прыгнул.
Были бесчисленные попытки что-то понять и придумать. И снова был бессильный страх за него. Я не могла сделать ничего. Раньше злилась бы, но сейчас кроме страха не было ничего. Одно могу сказать точно - тогда, стоя в темном коридоре, рядом с такими же растерянными и испуганными мальчишками, девчонками и воспитателями я ни единой секунды не боялась за себя.

Обряд.

Обряд был известен. Спасти Дом может лишь жертва. Не простая, ни в коем случае не привлекающая Жнецов - это не должно было быть жертвоприношение кого-то.
Мы должны были отдать все самое дорогое, что у нас есть. Не важно, что именно, главное - самое дорогое.
Четверо, в том числе Македонский, опять ушли Туда - разговаривать с божеством Дома - Ткачихой Арахной. Я решилась отдать то, что было для меня столько времени самым важным - свой дар.
Он больше не имел значения.
Нас было много - таких, кто готов был жертвовать чем-то ради других. И мы победили.

Старое и новое. Македонский.

Он вернулся и снова сжимал мою ладонь. В коридорах было тихо, как никогда. Македонский сказал мне, что он выбрал - Наружность. Что ж, мой выбор был его выбором.
Мы сидели в Четвертой и говорили - уже ни от кого не скрываясь. Это не имело никакого смысла.
Алиса рассказывала свои сказки. Приехал Табаки. Он говорил - как раньше, но немного иначе. Серьезней. Я знала, что Табаки отдал Арахне свою радость.
Он говорил, что сегодня - особая ночь. Что сегодня что-то старое оборачивается чем-то новым. И сверкал в темноте глазами.
Македонский лежал, положив голову ко мне на колени - так, что я могла гладить его по волосам. Мы молчали.
Один-единственный вопрос, который я задала тогда: уверен ли он, что мы готовы к тому миру за стенами Дома. Он ответил, что уверен. Я на минуту чуть сильнее сжала его ладонь.
Большего было и не надо.

Разве что...
Пусть, раз уж тогда была такая особенная ночь, раз было тогда столько нового, сменившего старое... Пусть он сможет наконец простить себя.