[Hija-de-la-luna]

Очередной грустный бред по вечной(теперь вечной) теме.
Посвящается А.П.

Максимилиан Робеспьер/Камиль Демулен; PG-13; "Вместо исповеди"

За кровь всегда платят кровью.
Это - последнее.
Самое последнее. Ночь. Там - лето. В Париже душно. Лето. Мы все задыхаемся от жары. А тут - холод. Как в могиле... Это и есть могила. Последнее. Самое последнее.

Я знаю, суда не будет. Справедливого суда. Такие, как я... Нет. Не так. Такие, как мы. Как мы - ты и я. Так вот, такие не получают здесь справедливости. Здесь никто ее не получает, если уж быть до конца честным. Нет, я не наивен. Я понимаю, что ни один суд, ни один самый справедливый суд не оправдал бы меня. Я не из тех, кто достоин оправдания.

Я знаю, это последнее. Последняя ночь. Последние часы. Завтра придут. Нет, пожалуй, уже сегодня. Я не уверен. Понятия не имею, сколько сейчас времени... Они придут, молчаливые, с каменными лицами. Отведут к этому... Как там его... Цирюльнику... Ножницы. Еще одно лезвие. Всегда - лезвия. Ходим по лезвию, погибаем от него же...
Какой противнейший скрип. Мурашки по спине и сводит зубы. Но самое отвратительное то, что все это - еще одна веха. Еще один пункт из обряда. Мы сделали это обрядом. Традицией. Мы... Ты и я. И другие, такие же.

Знаешь, они могут решить, что я безумен. Может быть...может быть, так и есть. Помнишь, меня слушали толпы. Тысячи людей. А теперь? Крысы в углу... А знаешь, мне нужно только одно... Мне нужен лишь один слушатель - ты. Теперь - только ты.

Если бы ты только мог ответить... Как это было? Последние лучи, обрывки мыслей, множество лиц. И небо. Оно было ослепительным тогда. Это сама природа смеялась над смертью. Или над нашими заблуждениями? Или... Над моей роковой ошибкой?...

Когда меня поведут... А это случится скоро... Когда меня поведут, небо не будет сиять. Вместе со мной будет умирать в летнем мареве город. А толпы будут, изнывая от жары, стоять и смотреть. Смотреть, потому что это их единственное развлечение в эти часы, дни, годы. Да, единственное, что им осталось. Смотреть на смерть, наблюдать за нами, за такими, как мы с тобой, гадать, кто оступится следующим... Над кем будет занесено это лезвие в следующий раз.

Сотни... Сотни лиц. В тот раз они плакали, они кричали что-то о жестокости наших мер, они требовали справедливости.
Но не сейчас... Со мной - иначе. Я тот, чье имя не произносят, тот, мимо чьего дома проходят, ускорив шаг и опустив глаза. Я тиран, деспот. Я не из тех, кто заслуживает слез, нет.
Я заслужу славу. Славу убийцы и палача! Славу, цена которой - кровь, смерть, боль. Славу...

Это последнее. Кто-то должен знать, что это так. Последнее. А я, ведь, даже не знаю, что сказать им перед... черт, как же сложно об этом думать...перед концом, казнью, смертью.

Я слышал, ты кричал ее имя.
Я слышал, ты и перед смертью клялся в любви. Я понял. Я все понял сейчас. Я знаю, что тогда все остальное тебе казалось пустым и ничтожным...
Ты был прав. Теперь я понял это.
Потому что нет человека, имя которого я мог бы кричать. Только не сейчас. Только не здесь. Нет.

Последнее. Я должен каяться и просить прощения. Еще один обычай... Не наш, нет. Этот уже не наш. Но... Мы оба знаем, что я виноват перед тобой. Ты же, черт возьми, был прав. Всегда, когда не слушал меня. Ты за это заплатил. Теперь моя очередь.

За кровь всегда платят кровью. Можешь не сомневаться, Камиль, я сполна заплачу. Теперь - прощай. Это - последнее.