Понял теперь я: наша свобода только оттуда бьющий свет. Н. Гумилев
Ура спонтанным ночным сыгровкам в Беляево, куда ты укатил на каблуках под ночь совершенно неожиданно для себя. Сыгровкам на троих - "тленовый лазарет" представляет - в компании кота и странной штуки местного происхождения, которая что-то ласково шепчет тебе на ушко, когда твоему персонажу особенно плохо. Я все еще хочу еще.
- Не умею я быть сильной. - Нет. Вы умеете быть сильной для других, осталось научиться быть сильной для себя.
Спасибо.
Я все постараюсь рассказать в дополнении к персонажному отчету.
Понял теперь я: наша свобода только оттуда бьющий свет. Н. Гумилев
После "Карантина" ни жива, ни мертва. И вообще, как Раскольников, только хуже. Теперь еще снятся сны. Про медицинские лаборатории. От которых просыпаешься в истерике.
Понял теперь я: наша свобода только оттуда бьющий свет. Н. Гумилев
Мне тут напомнили фразу про попытки усидеть на двух стульях сразу. Так вот, у меня не два стула - у меня целый чертов актовый зал небольших таких габаритов. И все стулья такие заманчивые, мягкие и красивенькие. Кошмар.
Понял теперь я: наша свобода только оттуда бьющий свет. Н. Гумилев
Для мальчишки Волка и девочки Ветер. Про черный-черный город, холод и смерть. Потому что эта история вышла такой пронзительной и красивой.
* * *
Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит. М. А. Булгаков
Из всех наших писем каждое - вникуда, И черное с белых перьев ничем не смыть, А в городе черном ржавая льется вода И по обочинам пыльным теснится сныть. Я проиграл им - всё наше время и сны.
В руках у тебя крапива горит огнем, Я - только пепел сжимаю теперь в горсти. И зря ты плетешь - как в сказке - туманным днем, Ведь нас даже чудо не сможет уже спасти. Ведь нас даже ты не сможешь уже спасти...
Так с белых пальцев стекают вода и кровь, Так в черных венах струится медленный яд. Из всех наших писем сто и одно - без слов, И сто и одно приходят без слов назад. Я проиграл им - солнце мое, твой взгляд.
Я проиграл. Ты ступаешь на белый лед. Саваном станет рубашка из горьких трав. Если идти, то непременно вперед, Раз умирать - так непременно с утра. Я проиграл им - сто и одну мечту. А ты - улыбайся, шагнув со мной в пустоту.
Понял теперь я: наша свобода только оттуда бьющий свет. Н. Гумилев
А завтра приедет Ирдис и мы, наверное, снова пойдем гулять с ним, Аглаей и Светой в парке. Почти как в прошлый раз, когда по зеленым листьям плясали тени, а Ирдис играл - и мы пели хором - Мельницу и еще что-то, не помню что. Когда мы сидели у этого странного пруда - смеялись, курили, слушали лес. Прошел почти год, а кажется - пара месяцев. Может, завтра все снова будет?
...День Победы: синева, над головою ангел-мститель, любая женщина - вдова, любой мужчина - истребитель. Я видел Гитлера во сне, ну а потом пришла Победа. Купи мороженого мне плодово-ягодного, деда... Но дед не смотрит на меня, ему давно пора обратно, он превращается в туман, и говорит: молчи, болван. Троллейбус, почта, магазин, на рынке клетка с попугаем. Идем по городу, скользим, и пропадаем, пропадаем. Повсюду флаги и сирень, в моей руке воздушный шарик, тяжелый шарик, красный шарик. И я кричу: "Купи, купи - (и просыпаюсь) - плодово-ягодного, деда..." Над городом салют. Победа.
Понял теперь я: наша свобода только оттуда бьющий свет. Н. Гумилев
А теперь про игру, но не отчет. Было потрясающе. Было невероятно. Было больно. Маленькая девочка, мечтавшая о сражениях, поняла, что война - это боль и кровь. И смерть. Но не сдалась.
Понял теперь я: наша свобода только оттуда бьющий свет. Н. Гумилев
Это должно было быть тут намного раньше, но интернета там, конечно, не было. И хорошо, что не было. Было тепло, солнечно и вокруг был лес. До игры оставалось чуть больше часа:
День сегодня серый и прозрачный, и лес вокруг точно такой же. Вчера мы строили, натягивали тенты, бродили босиком по мху, совершенно не боясь змей - здесь, говорят, водятся гадюки. Варили суп из картошки и вермишели, пили с каждым и со всеми, обнимались с Рамси Болтоном и кучей тех-кто-конечно-захочет-нас-убить. И бегали по темному, чужому лесу поздней ночью. А в голову стучало вино или вишневая настойка, обжигающе сладкая, и голова кружилась от воздуха, алкоголя и леса. Мои волосы и одежда пропахли дымом, гарью и лесной сыростью, а вокруг шумят сосны. И где-то вдали играют Рейнов из Кастамере. И всё -именно так, как это должно быть.
Понял теперь я: наша свобода только оттуда бьющий свет. Н. Гумилев
Я как всегда пишу отчеты очень медленно. Это было потрясающе. Спасибо вам, дорогие игроки, что оживили этот мир. Что помогли нам и друг другу. Вы потрясающие. Спасибо Аглая, что помогла сделать сны реальностью. Спасибо Полит, что ты приняла нашу сказку как родную. И помогла ей расправить крылья и полететь. Спасибо игротехники за то, что вы были всегда и везде. И кем угодно. Спасибо Совесть за то, что ты сделала столько всего для маленькой девочки Юнги. И спасибо Русалке - ты была моим маяком, моим светом и всем, ради чего стоило возвращаться.
Сказка о маленьком лесном духе, о хитром Дьяволе, о синем-синем море, о черном Лесе и о Доме, где жили настоящие мудрецы.Однажды в Черном-черном Лесу жил маленький глупый лесной дух. Глупый, но самоуверенный. Он заманивал путников на болота в самой глуши, где растут стеклянные желуди и живет, по поверьям, душа Черного Леса. Он светил своим фонариком – и все потерявшиеся души слетались на этот свет, надеясь найти дорогу прочь из черного-черного Леса, но заходили лишь глубже – и там, в глубине погибали на болотах. Он обещал им счастье, или богатство, или просто возможность выбраться из чащи, но каждое его слово было ложью. Однажды в Черный Лес удалось пробраться Тьме. И маленький глупый дух, сам того не зная, заманил в свои сети самого Дьявола. Притворился Дьявол, будто он простой путник, которому страшно в темном Лесу. Притворился Дьявол, что верит лесному духу и пошел с ним в самое сердце Черного Леса. А когда огонек собрался бросить его на болотах и сбежать, взмолился: «Не губи меня, лесной дух, не заманивай дальше и дальше в глубину! Хочешь, я расскажу тебе сказку, а ты поможешь найти мне дорогу обратно к опушке этого темного-темного Леса?» Дух согласился, и рассказал ему Дьявол сказку про море, лежащее далеко за пределами Черного Леса, море, про которое никогда не слышал еще маленький лесной дух. И так понравилась маленькому лесному духу сказка, что он громко воскликнул: «Надоел мне этот Черный Лес! Темные болота и поросшие мхом корни, надоели кроны деревьев, заслоняющие небесный простор и еловые ветви, цепляющиеся за волосы! Я мог бы больше никогда этого не видеть, даже не вспоминать – только бы взглянуть одним глазком на далекое синее море!» - Что же, глупый лесной дух, будь по-твоему, - сказал ему Дьявол, принимая свое истинное обличье. И навсегда запер духа в человеческом теле, и человек этот не помнит ни Леса, ни себя настоящего, но обязан служить Дьяволу до самого своего освобождения.
* * * - Меня так пугает твое кольцо! Сними его, пожалуйста! - лицо Русалки кажется слишком бледным при электрической свете; голос слегка дрожит. Я медлю несколько секунд. Потом отвечаю: - Я не могу. Это подарок. И я обещала носить его. - Если тот, кто подарил его тебе - друг, он поймет.
Да. Если.
Мне каждую ночь снится море. И что-то еще. Не помню.
* * * В Баре у Дороги пьют и смеются, пьют и играют в карты, пьют и поют песни, пьют и плачут. Горят и плавятся красные свечи. За стойкой ловко управляется Каспар Йонер, его рыжая дочь Хильда встречает гостей бара, с некоторыми перекидывается парой слов или фраз, с другими - перекидывается в карты. Я - Юнга, веселый матрос с ушедшего корабля, контрабандистка, почти пиратка. Я пью и смеюсь, не верю в сказки. Говорю, что не верю. Я кричу об этом громче всех, о том, что верю только в море и морю, надеясь, что, возможно, меня однажды переубедят. Я не боюсь никого и ничего. И никого не хочу слушаться. Я никого не слушаюсь. Кроме... Из дальнего угла бара скользит ловкой бледной тенью Шутник. Белые волосы, темно-фиолетовый пиджак, золотая кукла - всегда с ним. "Пойдем со мной, Юнга". И я иду.
* * * В доме его со всех сторон таращатся на тебя куклы. И никуда не спрятаться тебе, даже если повезет съежиться до размеров одной из них, никуда не забиться. Всюду находят тебя их голубые глаза. Его голубые глаза.
- Пожалуйста, отпусти его! Зачем тебе этот мальчишка? Пожалуйста, отпусти... Отпусти их всех. Пожалуйста! - Смотри мне в глаза и молчи. - Молчу... Я молчу и думаю - о Кролике - мальчике из Кофейника с такими же белыми волосами, думаю о капитане моего ушедшего корабля - он да Шутник отдают мне приказы. И приказ их - погубит Кролика. Погубит весь Дом.
* * * Я сильнее него. Дом сильнее него. Я слышала, пока мы все в Доме - тени не войдут.
Дом, пожалуйста, помоги! Пожалуйста, помоги мне! Я знаю, Дом, ты можешь мне помочь! Пожалуйста! Я так больше не могу! Меня трясет, пальцы выводят кривые буквы на поверхности стен - вдруг увидят, прочитают, найдут и помогут. Но буквы вплетаются в целый рой надписей и убегают, выцветают, исчезают в потоке чужих слов. Я знаю, заранее знаю - никто не увидит их. И все-таки продолжаю писать.
* * * Крыльцо Дома скрипит, тихонько звенят колокольчики на Мустанге. Табаки курит, а я - впиваюсь пальцами в деревянные перила, оставляя крошечными полумесяцами следы ногтей на мягком, прогнившем дереве.
- Ведь Дом может помочь? Мне страшно... Пожалуйста! Я не могу сказать. Не могу. Пожалуйста. Ведь Дом - может? - Мы все - можем. Мы должны помогать друг другу.
* * * В Баре у Дороги в этот вечер играют в карты на правду. Впрочем, как и в многие другие вечера. Раздает синекрылый Гамаюн - для себя, для меня, для рыжеволосой Хильды... Молча сидит в углу черный и ловкий зверь. Он, говорят, король, но у пиратов и контрабандистов не бывает королей. Мы говорим и играем. Выигрывает Гамаюн. - Скажите мне, - голос у птицы хриплый, - скажите мне, как полюбить чудовище? - А разве ты чудовище? Он не чудовище. Я встречала чудовищ. У них белые волосы, голубые глаза и они делают из людей кукол.
* * * В Кофейнике ловко и быстро двигаются, готовя коктейли, Спирохета и Кролик. Поют гитарные струны, поет Совесть - и все, вдруг замолчав, слушают:
Жил однажды на свете Дьявол. По морям-океанам плавал, А меня никогда не видел, О тебе никогда не слышал...
Кролик останавливается на миг. Вздрагивает. Я знаю - он знает. Тени уже вошли. Тени уже среди нас.
Мне каждую ночь снится море. Море и... Лес?
- Леса не существует! Давайте, докажите мне обратное! Давайте! Юнга всегда кричит, когда ей больно - кричит и смеется. - Зачем?.. - странный гость нынче пришел к Йонеру в бар: седой, весь в листьях и с крючковатой палкой. Он называет себя Лесником. Но ведь леса не существует. Разве бывают лесники без леса?
- Я слышал, ты спрашивала про Лес? Отвечай! Это произносят губы Кролика, но от него самого не осталось и следа. Я знаю, это все Шутник. И ничего не могу сделать. Делаю вид, что не поняла вопроса и убегаю.
Кричу кому-то: "Пожалуйста! Не оставляйте меня с ним одну! Пожалуйста, просто не оставляйте меня с ним одну! Пожалуйста, помогите мне! Послушайте меня! Я бы написала, я бы сказала, но не могу. Пожалуйста!"
Меня ловит Совесть. В ее глазах читается беспокойство. Она действительно боится за меня. - Совесть, мне вчера снился сон, и ты там была. Мы говорили про чудовищ. Я знаю одно чудовище. Я очень его боюсь. Но... Не могу говорить. Я знаю, ты знаешь, о чем я. - Я знаю, о чем ты. Мне снился похожий сон. Когда-нибудь мы обязательно снова увидимся во сне.
* * * Время идет, мне страшно. А Юнге - смешно. Она смеется, потому что все решила рассказать. - Гамаюн, скажи мне: ты помнишь про сны девочки Совести? Я покажу тебе, кто чудовище. Через десять минут в баре, том, что во сне. Приходи. Я покажу.
Я оказываюсь в Доме. Меня захлестывают волны. Мне страшно и смешно, меня колотит. Мы говорим с Кроликом. Я вижу, как он преображается, перестает быть собой. Если он только поддастся на уговоры, я помогу тебе снова владеть собой, не бояться отражений и не вздрагивать от песен о дьяволе. Только бы получилось.
* * * По дороге в бар Шутник сворачивает к дому. Только не туда, только не туда. Меня колотит. Но он приказывает - и я иду, ненавижу себя, но иду. Он так приказал. Я знаю, была одна сказка, там дети бросали на землю хлебные крошки, чтобы искать дом, чтобы их нашли. У меня нет хлебных крошек - и я бросаю свои серьги, свою куртку, что-то из украшений. Найди меня, пожалуйста, найди.
- Я тебя не боюсь! - тихо и даже почти без дрожи в голосе. - Что за глупость, - я и сама знаю, что глупость. Мне становится слишком холодно, слова застревают, я им не верю - этим словам, но продолжаю твердить, будто заученное стихотворение. Я даже сейчас - лишь заведенная игрушка, играющая по его правилам. - Ты просто жалок. А я все им расскажу. Все.
Он сжимает тонкие, будто фарфоровые пальцы на горле, и голова у меня идет кругом. Куклы вертятся и пляшут, холод пробирает до костей, а он говорит голосом, который во сто крат холоднее любого холода: - Ты ничего им не расскажешь. Совсем ничего. Поняла? Повтори. - Я ничего им не расскажу. Совсем ничего. - Теперь повтори намного громче. Громче. Намного громче. И тут появляется глупая надежда - а вдруг Гамаюн нас услышит? Вдруг я выиграю, хоть раз, от его приказов. Вдруг? В горле сухо и горит. А ноги - вата. Пожалуйста, услышь меня, синекрылый, услышь - ведь бар так близко! Пожалуйста. Тихо. Синекрылый не слышит, никто не слышит. - Теперь можешь идти. Я встаю и ухожу. Подбираю куртку и серьги. Я впервые почти что плачу.
* * * Я лежу на кровати, уставившись в потолок и сжимая руки так сильно, что костяшки кажутся совсем белыми. Я лежу тихо-тихо - как море при полнейшем штиле, а рядом чуть не плачет Совесть: - Что мне сделать? Скажи мне, умоляю, скажи, что я могу для тебя сделать? - Ничего. - Пожалуйста! Пикси, прошу тебя, пожалуйста, что я могу сделать? Что я могу сделать?! - Я же сказала - ничего. Ты опоздала. Я уже умерла.
* * * ...И навсегда запер Дьявол духа в человеческом теле, и человек этот не помнит ни Леса, ни себя настоящего, но обязан служить Дьяволу до самого своего освобождения. И навсегда запер Дьявол духа в человеческом теле...
А чтобы освободить его, надо снять с него метку Дьявола, пролить кровь этого человека и отвести его в Лес, в самое сердце, чтобы он просил у него прощения.
Шанкар говорит быстро и вкрадчиво. Впереди расстилается Дорога. Мы идем - Шанкар, Гамаюн, Неважно и я. Небо над Чернолесьем серо-голубое в легких облаках, огромное, просторные небо. Я жду Шутника. Вызов брошен, и он должен прийти. Теперь-то он должен прийти. Я жду Шутника, а появляется Он. Тень. Безликий. Мой капитан. Черный плащ, маска искрится разбитыми зеркалами, искажающими лица моих спутников. Я пытаюсь уйти, бросаюсь к бару, но слышу его голос, едва сделав пару шагов:
- Юнга! Мы еще не закончили. Подойди. - Слушаюсь, мой капитан. Слушаюсь.
Он говорит, и во мне не остается ничего, кроме его голоса. Ничего, кроме его приказов. Нет больше рыжей смешной Юнги, нет испуганной маленькой Пикси. И... Духа из сказок Шанкара тоже нет.
- Держите ее! Ищите на ней метку! - меня хватают под руки Шанкар и Гамаюн, неизвестно откуда появившийся Рыжий сдирает с меня все украшения - серьги, кольца, браслеты. Мне больно и холодно. И рвутся откуда-то изнутри, из темной, чернильной пустоты внутри меня смех и крики. - Слышите! Вы опоздали!!! Опоздали! Они затыкают мне рот, а я смеюсь. Я никогда не смеялась так, как сейчас. Ищите метку! Хотите, я разуюсь? Это забавно! Все забавно, все смешно!
* * * Лес. Впервые - Лес. Или нет? Но все равно - так смешно! Отобрать у них нож. Бегать по снегу, рваться. Глупцы! Вы опоздали!!! Вы опоздали! Вы проиграли! Все вы проиграли! И в зеркале - только Он. Во всех зеркалах - только Он. Бедная девочка, ей было так больно. Так больно. А вы - опоздали... Вы опоздали! Заткнутый рот, разбитые колени и губы. И Лес, холодный, какой-то прозрачно-чужой Лес.
- Пролейте кровь того, кого хотите освободить. А после - он должен каяться и просить прощения у Леса. Она не готова.
Ножом по ладони - больно. И снова. И опять. Лес. Чернолесье. Бар. Бар. А в нем - Йонер.
Йонер, Йонер, ты неправ, ты неправ, Йонер Йонер, Йонер, ты неправ, ты неправ, Йонер Йонер, Йонер, ты... Приведи мне ребенка, Йонер! Приведи мне мальчишку!!!
И снова затыкают рот.
Лес. Чернолесье. Бар. Дом. А в Доме я сбегу.
* * * В Доме Рыжий бросается на меня с ножом. Глупый мальчишка, это самая главная твоя ошибка. - Пожалуйста, Паутинка, мне страшно, он бросился на меня! Что я ему сделала?! Что я ему сделала?.. Паутинка растеряна, я вижу это и с трудом сдерживаю смех. Рыжего запирают, а меня отводят наверх. С Русалкой. Русалка беспокоится - о маленькой глупой Пикси. Но Пикси больше нет и не будет. Пикси мертва. И Русалка умрет - я отвожу ее в Бар.
* * * - Держи мой дар, Йонер! Эта девчонка послужит приманкой для того, кто нужен тебе! Слышишь, Йонер, запри ее! Приведи ребенка, Йонер! Приведи мне ребенка!..
В баре молчание, множество глаз следящих за нами. И спокойный Йонер: - Юнга, что с тобой в самом деле? Сядь, выпей, успокойся.
Я смеюсь. Я отведу его в Дом. Пусть увидит мальчишку, пусть вспомнит.
* * * В Доме Йонера окружают, а меня пытается схватить Рыжий. Потом - Слепой. Глупые дети, которые пытаются говорить со мной. С ней - с маленькой Пикси. Как же вы не понимаете - нет больше никакой Пикси. Никого нет. Я умерла.
В Могильнике белым-бело. Сидят взолнованные пауки и воспитатели. И Кролик. Жалкий, глупый Кролик, рыдающий в углу.
- Шутник! Слышишь, Шутник! Я теперь сильнее тебя!!! Я сильнее тебя! А ты - принадлежишь ему!!! Только ему!!! Глупый мальчишка, глупый Кролик, слышишь, ты принадлежишь ему!!!
Кролик кричит, его уводит Куколка - еще одна глупая испуганная девочка, Пикси была такой же. Маленькая глупая Пикси. Маленькая мертвая Пикси.
* * * Когда я снова оказываюсь в Могильнике, меня сразу же хватают. Рыжий, Совесть. По белому полу разливается кровь. Слепой бьет сильно: в живот и два раза в грудь. Я захлебываюсь и падаю в темноту.
* * * Что было дальше в сказке про маленького духа? Горящий в ночи костер, и темный-темный Лес, песни и праздник, и Дикая Охота. И пахло хвоей и талым снегом, и дымом, и травами, чаем и медом. И были сказки - о смерти и любви, о сердце Леса, о синем море. Был выбор - у каждого был выбор.
Я выбрала дорогу. Рыжая Юнга, девочка-иллюзия, девочка-выдумка, сочиненная Дьяволом и Шутником, ушла искать того, кто сможет подарить ей второй шанс. И настоящую жизнь.
Понял теперь я: наша свобода только оттуда бьющий свет. Н. Гумилев
Привет, я тут, значит, сижу, смотрю - внезапно - дозоры. И готовлю очки. А почему? Потому что надо меньше пить и больше ролиться по мирам, о которых ты не знаешь ничего от слова совсем.
Так вот. Дозоры. Как-то так неясно. Наркомански. Хочу еще. И почитать.
А вчера я была на "Мельнице". Странно. Гипнотически.
Понял теперь я: наша свобода только оттуда бьющий свет. Н. Гумилев
Что-то вчера-сегодня все разговоры сводятся к этому. А потому не могу не написать. Собственно, то, что накипело, а именно - о приходе новичка в сложившиеся команду или коллектив.
Здравствуйте, все читающие это! Я уверена, что каждый из нас когда-то бывал новичком где бы то ни было. И. само собой, ему было тяжело - вне зависимости от того, как его принимали: быть новичком - занятие само по себе неблагодарное - ты должен узнать обо всех правилах, законах и подводных камнях тех места и общества, где волею судьбы оказался. Но если вы бывали непринятым новичком - да, тогда вам было в разы тяжелее. Я сейчас говорю про непринятого абсолютным большинством, потому что прекрасно понимаю, что даже в самом дружном и открытом коллективе бывают люди, не готовые принять кого-то нового - это нормально. Так вот, к чему я это: уважаемые друзья-ролевики, когда в ваш прекрасный сложившийся коллектив приходит кто-то новенький - самый обычный игрок, который хочет просто быть принятым и поиграть, точно так же поиграть, как играете вы, задумайтесь и вспомните о том, как сами были новичками где бы то ни было. И я не предлагаю принимать его с распростертыми объятьями - нет, просто дайте этому человеку шанс, покажите, что однажды он будет принят в вашей компании, которая так ему приглянулась. Или закройте уже ко всем чертям набор на вашу игру - если осознаете, что не готовы принимать новичков. Будьте добрее друг к другу, люди. Добра вам и удачи!
И два небольших уточнения:
Уточнение 1: все вышесказанное относится к одной конкретной ситуации и к одному конкретному коллективу.
Уточнение 2: все вышесказанное касается только адекватных новичков, отдающих себе отчет в том, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят и тому подобном.
Понял теперь я: наша свобода только оттуда бьющий свет. Н. Гумилев
Когда делаешь игру своей мечты, бывает сперва очень сильно, потом очень больно. Вчера Чернолесье провожало меня рыжими огнями фонарей, тающими в сером тумане и кружевным контуром леса по дымчато-синему небу. Провожало меня-не-меня, а девочку Юнгу, глупую иллюзию, забытого на берегу матроса, одержимую морем, которого нет, принадлежащую Лесу, которого "не существует!". У Юнги за спиной был рюкзак, через плечо - верная фляжка - и совершенно другая история впереди. Спасибо. До встречи на следующем круге!
Шумом в ушах прибоя, Солью, забившею поры, Внутри меня живет море
С горькой и мутной водою.
Над морем темнеет рано, И пахнет подкисшей тиной, И выгибают спины Скелеты подъемных кранов
С пеною грязно-белой, С песней протяжною ветра На тысячи километров Оно протянуло тело
Днями хожу я угрюмо, Снов я ночами не вижу, С каждым приливом все выше Вода проникает в трюмы.
На пальцах считаю хмуро, Сколько я раз в нем тонула, Сколько ножом полоснули По горлу в портах Сингапура.
Сколько раз саблею острой Рвали на части, кололи - На коже рубцы и мозоли Образовали остров.
Сколько же выбила в горе Азбукой морзе я строчек. Мне отвечали: "Ты море, А море не кровоточит".
И я все смирялась с этим, Пока не смирилась вовсе, В очередную осень Расставив рыбацкие сети.
По мачтам взбиралась ловко, Летала на крыльях чаек И ром стала пить вместо чая, Курила в старой штормовке
С плеча одного матроса. И создавала наброски, Не хуже, чем Айвазовский, Реальность совсем забросив.
Не знаю: на счастье, на горе Однажды так получилось, Что море со мной ужилось - И я полюбила море.
Ведь море вечно свободно, Море - прекрасный спутник. Куда уж вам, сухопутным! Куда уж вам, земноводным!
Детям "приличной работы", Детям бетонных зданий. Строго уж между нами: Вам ближе куда болото.
Плевать мне на вашу сушу, Ее обвожу я мелом. Пускай говорят: "Слетела Бедняжка совсем с катушек".
Конец у всех есть историй: В дождливую серую осень Однажды исчезну вовсе Я, растворившись в море.
Доброго времени суток. На ролевую игру живого действия 3-5 апреля ищутся игроки! Нам нужны: Лорд, Ральф, Воспитательница девочек, Оригинальные персонажи-мальчики. Группа игры: vk.com/club83606983
Понял теперь я: наша свобода только оттуда бьющий свет. Н. Гумилев
Чего только не бывает в четыре ночи. И вот я в четыре ночи больше не Golondrina. Давно пора бы, ведь это было совсем не то: без перевода слишком сложно и вычурно, а с переводом - приторно и мило. И банально, да, банальнее некуда. И все как-то не то, не так, не про меня. А еще я люблю море. И корабли-призраки. Вот так-то.
Понял теперь я: наша свобода только оттуда бьющий свет. Н. Гумилев
Купила вчера длинные черные перчатки из "это типо атлас" и поняла, что поездка на игрушку по Серебряному веку становится чуть более вероятной. А вот обрезок ткани, который тоже "это типо атлас" я уже радостно на что-то потратила. Придется на пояс для платья новый покупать. Надо шиться, а я опять какой-то фиг ней все ночи напролет страдаю. Ну, и ловцы снов делаю. Хоть что-то.